1. Жил непорочный человек по имени Иов,
Имел троих он дочерей и семеро сынов.
Он был богат и знаменит и был духовно чист.
Боялся Господа Иов, был честен, справедлив.
2. Был день, когда пришли сыны пред Господом предстать.
Пришёл и также сатана Иова запятнать.
И вот спросил Господь его: Откуда ты пришёл?
И так ответил сатана: Я землю обошёл.
3. Сказал Господь: Заметил ли раба ты моего,
Такого нет на всей земле, богобоязнен он?
Ты оградил его кругом, - ответил сатана,-
И дом его, детей и скот благословил сполна.
4. Недаром непорочен он, но руку Ты простри,
Коснись всего, что у него, тогда ль благословит?
Вот всё что у него – бери, - сказал ему Господь,-
Его не трогай, вот в руке семья его и скот.
5. Вот сатана не медлит в зле, детей коснулся, скот.
Он думал, согрешит Иов, оставшись без всего.
Один идёт за ним другой, неся в устах беду,
Не снилось даже никогда подобное ему.
6. С большой тревогой на душе Иов поспешно встал.
Остригши голову свою, Иов на землю пал.
Из чрева матери моей я вышел наг, - сказал,-
Таким и возвращусь туда, Господь ты дал и взял.
7. Да будет имя Господа благословенно здесь.
И в этом неразумного Иов не произнёс.
Был день, когда пришли сыны пред Господом предстать.
Пришёл и также сатана Иова запятнать.
8. И вот спросил Господь его: Откуда ты пришёл?
И так ответил сатана: Я землю обошёл.
Сказал Господь: Заметил ли раба ты моего,
Такого нет на всей земле, богобоязнен он?
9. А ты безвинно возбуждал меня против него,
Но он доселе справедлив, богобоязнен, твёрд.
И Так ответил сатана: За кожу согрешит.
Простри руки и плоть коснись, тогда ль благословит?
10. Вот всё что у него бери, но душу сбереги.
Проказой лютой сатана Иова поразил.
Он черепицей всю себя безудержно скоблил.
Всю чашу испытания страдалец сей испил.
11. Вот горькие слова жена Иову говорит:
Всё твёрд в своей ты чистоте, ты Бога похули.
Совет он, выслушав, сказал, безумна ты жена
Всё доброе мы с радостью любили принимать.
12. И вот теперь, когда нам очень – очень тяжело
Не будем принимать, жена? - Послал и это Бог.
Богобоязненный Иов и в том не согрешил.
Он Господа душою всей любил, любил, любил.
13. Друзья Иова утешать пришли в сей трудный час.
Один – Вилдад, другой – Софар, а третий - Елифаз.
Сошлись друзья, чтобы идти и друга утешать,
И вот уж близко, но Иов их не идёт встречать.
14. И издали подняв глаза, возвысили глаc свой.
Ведь не узнали друга те и лик его родной.
И верхние одежды стали в горе раздирать.
И пыль над головами к небу начали бросать.
15. Сидели с другом на земле семь дней и семь ночей.
Никто не открывал уста, не говорил речей.
Страдание Иова было очень велико.
Друзья молчали, ведь Иову было нелегко.
16. После всего открыл Иов уста свои с трудом.
В великом горе находясь, Иов проклял день свой.
Погибни день, в который я родился в этот свет.
Пусть тьма его да омрачит, он был, и его нет.
17. В году да не сочтётся он, проклянут пусть её.
Да обладает ею мрак и будет пусть темно.
Зачем родился я на свет лежал бы я и спал.
И горький вкус страдания я вовсе бы не знал.
18. И стоны льются с глубины наружу, как вода.
Постигло то, чего сильнее ужасался я.
Пришло ко мне, и мира нет, покоя сердцу нет.
Отрады нет, пришла беда, о как мне умереть?
19. Дослушав речь Иова, так ответил Елифаз:
Для многих был примером ты, поддержкой в трудный час.
Колена, гнущиеся ты, с любовью укреплял,
Но как дошло и до тебя, то духом ты упал.
20. Богобоязненность твоя надеждой быть должна
Друзья единодушно стали друга упрекать.
Постой Софар и Елифаз, постой и ты Вилдад,
О, не спешите в этот миг Иова обличать.
21. Его страданиям, увы, нам слов не отыскать
А вы его, собравшись здесь, старались упрекать.
О, если б пала чаша та страдания на вас.
Как бы повёл себя Вилдад, Софар и Елифаз?
22. О, где Господь, - Иов сказал,- и нет Его нигде.
Хочу спросить его о том, как жить мне в той мгле?
За что меня он наказал, и где моя вина.
Где грех мой, Боже мой, скажи, хочу Господь, Суда!
23. Ответил Бог, Иов чресла как муж ты препояшь,
Я буду спрашивать тебя – ты будешь отвечать.
Когда я землю основал, скажи мне, где ты был
Началу жизни на земле скажи, кто положил?
24. Иов сказал: отныне Боже, буду я молчать,
Я в пепле каюсь и уста не буду открывать.
Друзей Иова обличил Всевышний Бог за то,
Что говорили да не так, как праведный Иов.
25. Господь его благословил и стал он знаменит.
И быв, испытан он огнём, оттуда вышел чист.
Бог возвратил ему сполна и подарил детей.
И не было красивей в мире этих дочерей.
26. Друзья, о, скажет ли, Господь вот так же и о нас.
Что чист и непорочен ты во всех своих путях.
И если скорби свет затмят, и будет тяжело
Идёт на небе о тебе, быть может, разговор.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!
